О третьем АДАМЕ...

О третьем АДАМЕ замолвлю я слово…

«Все любят разгадывать других, но

никто не любит быть разгаданным»

Ларошфуко

Под занавес уходящего 2009 года мне по-хорошему повезло – в Интернете (d35.ru) удалось познакомиться с изумительными комментариями библейских текстов блистательного Дмитрия Щедровицкого! В его книге «Введение в Ветхий Завет. Пятикнижие Моисеево» моё внимание привлекла Лекция с необычным названием - «”Два Адама”: образ и подобие». Увлекают уже первые слова автора: «Цель этой книги состоит в том, чтобы, показывая многомерность текста Библии, побуждать читателя к ее самостоятельному исследованию. И если эта книга хотя бы отчасти будет способствовать тому, … мы сочтем свою задачу выполненной». Попробуем и мы отозваться на призыв, чтобы сказать о собственных представлениях …

На интерес к библейскому имени «Адам» меня вывел И.Шифман - ещё один комментатор Библии. (См. Шифман И.Ш. От бытия до Откровения. УЧЕНИЕ. Пятикнижие Моисеево. М., 1993). Это в его книге я нашел заинтриговавшую меня «новость»: «Еврейское адам значит «красный», что соответствует красноватому цвету кожи древнейших обитателей сиро-палестинского региона. В то же время оно связано со словом адамá - «почва», буквально «краснозём»; соответственно адáм может быть понято «земной», что впрямую связано с представлением о сотворении человека из земного праха» (с. 25).

Ещё тогда я удивился, отчего это автор, легко согласившись с общеизвестными (ходячими) представлениями о сотворении человека из праха земного, проигнорировал факт, что слово адам, т.е. «красный», содержит в себе смысл цветности гораздо больше, нежели смысл земной почвы? Если речь идет о сотворении «человека», когда буквально всё было «первым», то ясно, что цвет и есть первая ассоциация, являющаяся со словом «красное». Поэтому лично для меня стало ещё одним важным аргументом, когда и у Д.Щедровицкого я прочёл вот это повторение: «Еврейское адам значит «красный».

Красный значит цветной! Эту «красноту» я стал видеть не только в библейском Адаме, но и в каждом из нас, т.е. в любом современном человеке.

С этой «новостью» я пошел было «в люди». То есть стал выступать на наших философских собраниях и писать статьи, в которых пытался дать собственные представления о роли цвета в природе человека (размещая в том числе и в Интернете на своем сайте). Ведь это же факт, - в человеческом организме нет буквально ни одного бесцветного места, начиная уже с мельчайших хромосом - «цветотел». К тому же я уже знал о работе П.Флоренского «Небесные знамения» (1919 г), убеждающей читателя как в повседневных взаимоотношениях света и тьмы (библейские День и Ночь) рождается цвет, знаменуемый вечерней и/или утренней зарей. Как и в том, что цвет еще не суть материя, но есть первое творение этого взаимоотношения, иначе - «первотварь». Из неё-то и образуется материя уже в её физическом смысле. (Ср. Флоренский: «Цвет, цветность – метафизическая пыль, именуемая Софией; первая живая тварь»). В священных писаниях эта небесная «пыль» - «первая тварь», как бы огустевшая и ставшая землю, - стала именоваться известной аллегорией - «прахом земным».

Однако ответом на мои выступления было … молчание. Такую реакцию я расценивал не то чтобы как непонимание, а скорее - нежелание соглашаться с моими «еретическими» выводами из «нового» прочтения «вечных библейских истин», которые касаются буквально каждого, когда речь заходит о самопознании…

И вот эта лекция Д.Щедровицкого - «”Два Адама”: образ и подобие», основанная на авторском толковании Пятикнижия Моисеева… Не могу сказать, что автор дал мне именно нужные ответы на мои вопросы. Однако он вплотную подвел меня к тому пониманию библейского текста, связанного с именем Адама и Цвета, на которые первоначально меня вывели соображения сначала Шифмана, а затем - Гёте и Гегеля, Флоренского и Лосева в их заочном споре с Ньютоном и наукой-физикой! И вот узнаю, что два Адама: небесный Адам - как образ, и перстный Адам - как подобие, - суть разные вещи, разные понятия, разные представления.

Свое повествование автор начинает с Адама:

«В этой лекции мы будем говорить об Адаме, т.е., с одной стороны, нашем общем предке, а с другой — человеке как таковом, архетипе человека…

- однако уже на втором шаге добавляется своеобразная сложность:

«Но прежде всего обратим внимание на следующее. Библия сложилась, как известно, в среде одного народа — израильского. Вся остальная земля в течение тысячелетий оставалась языческой — многобожие было уделом большинства людей, и, казалось бы, не было никаких реальных оснований для того, чтобы единобожие, вера одного только народа, притом небольшого, распространилась повсюду и стала в мире доминирующей».

То есть внимание акцентируется, что чем больше будет распространяться религия, тем все более мир будет приходить к осознанию своей причастности к первому человеку – Адаму, как «образу божьему». Кроме того, во главу ставится «избранность» израильского народа с его единобожием и непревзойденность описания процесса сотворения первого человека как «образа и подобия Божьего».

В чем суть образа, в чем суть подобия двух Адамов, по-Щедровицкому, подробности об этом каждый может прочесть в указанном подлиннике (d35.ru), а здесь я скажу лишь то, что лично я вынес из Лекции...

«…Итак, сотворение Адама. Обычно считают, что в Библии оно описано очень коротко и ясно. Однако в действительности создание человека изложено дважды и совершенно различным образом. Сравним эти два описания:

И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею… (Быт. 1, 26)

Другое описание дано во 2-й главе Книги Бытия. Сотворение мира закончено, человек уже создан, и «вдруг» почему-то приводится совсем иное изложение его сотворения:

И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою. (Быт. 2, 7)

Некоторые экзегеты считают второй рассказ вариантом первого. Но обратим внимание на то, что эти, образно говоря, «два Адама» сотворены совершенно по-разному. При описании «первого» употребляется глагол ‹бара›, означающий «творить впервые», «создавать прежде не бывшее». При описании «второго» применяется глагол ‹аса›, означающий «отделывать», «придавать форму» тому, что уже существует. Кроме того, о «первом» человеке сказано, что он создан по образу и подобию Божьему; ни о каком веществе, употребленном при этом творении, нет ни слова. О «втором» человеке говорится, что он создан «из праха земного»…». (с. 56)

То есть исследователь обращает внимание на то, над чем никто уже и не задумывается. Получается, как у Эйнштейна: «Я пришел в физику, когда в ней всем уже было известно всё, а я не знал ничего»! Но, как известно, именно из Эйнштейна получился великий физик. Нечто схожее видим и у Щедровицкого. Все библеисты уже знали историю сотворения Адама, но вот пришел некто незнающий и обнаружил «новость» - оказывается в Пятикнижии речь идет о «двух Адамах»: в первой главе это один «адам», а во второй – другой. При этом:

«Первый» человек сотворен «мужчиной и женщиной», в оригинале ‹захар у-нкева›:

И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. (Быт. 1, 27)

В первом случае мужчина и женщина, или мужское и женское начала, были созданы одновременно.

О «втором» же человеке говорится, что женщина была сотворена позже из его ребра; древнееврейское слово ‹цела› означает, однако, не только «ребро», но и «сторона», «грань». Следовательно, женщина сотворена из какой-то «стороны», «грани» Адама, нашедшей в ней наиболее полное выражение.

О «первом» Адаме (мужчине и женщине) сказано: «Да владычествуют они… над всею землею». «Второй» же Адам помещается в сад Едемский (по-древнееврейски ‹Эден› значит «наслаждение»), чтобы возделывать и хранить его. Итак, не над всею землею господствует «второй» Адам: ему дан сад, который он должен обрабатывать. Далее, «первому» Адаму сказано, что он может есть от всякой травы полевой и от любого дерева; «второму» же Адаму дается повеление:

…От всякого дерева в саду ты будешь есть, А от дерева познания добра и зла, не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь. (Быт. 2, 16–17)

Здесь уже устанавливается запрет на вкушение от некоего дерева, чего нет в первом случае. Наконец, как мы уже сказали, «первый» Адам создан в Шестой День творения, «второй» — уже по окончании Шести Дней.

Чем же объясняется столь глубокое отличие «второго» Адама от «первого»?»

И далее автор объясняет суть этого «столь глубокого отличия»:

«Первый» Адам по всем признакам символизирует дух человека. Он означает человека духовного, познания и силы которого необъятны, который владычествует над всею землею, являя собой образ и подобие Божьи. Агада, древнееврейское собрание легенд, преданий и толкований, немало внимания уделяет подробностям сотворения Адама. Один агадический комментарий говорит: Адам был создан «от края неба до края неба» — столь он был огромен (ср. Втор. 4,32). Это нужно, конечно, понимать не буквально: скорее речь идет о величии человеческого духа, объемлющего весь мир.

Согласитесь - это ведь разные толкования. Вот из Агады: «Адам был создан “от края неба до края неба” — столь он был огромен», - а вот слова нашего комментатора: «Это нужно, конечно, понимать не буквально: скорее речь идет о величии человеческого духа, объемлющего весь мир». (!?)

На мой взгляд, из комментария Агады можно понять, что речь идет не столь о мистическом человеческом духе, сколько о фактической картине явления, которое имеет способность возникать на небе – «от края до края» – это вечерняя и утренняя заря, «небесное знамение, явление гармонии цвета». Ведь на самом деле - это знамение есть обычное естественное явление при смене дня и ночи, прекрасно описанное П. Флоренским в статье «Небесные знамения» и убеждающее, как следует понимать библейские слова «И был вечер и было утро – первый день». Стало быть, первый день творения мира (как и все последующие – по нынешний день!) знаменуется «живой игрой цвета» (Гегель) от края и до края неба. Отсюда и слова древних комментаторов Пятикнижия: «Адам был создан “от края неба до края неба” — столь он был огромен» - со ссылкой на то, как давно это было замечено - на библейский текст Второзакония (Втор. 4,32). Заметим: создано не небо, а нечто иное … на небе.

Как я понимаю, Щедровицкий, будучи теологом, делает здесь явный уклон в сторону мистического прочтения комментария: «Это нужно, конечно, понимать не буквально: скорее речь идет о величии человеческого духа, объемлющего весь мир». (!?), - однако, я не склонен полностью разделять этого его теологического мнения. На мой взгляд, здесь вполне допустимо говорить не столь о мистике, сколько об эмпирическом восприятии небесного явления, поскольку действительно представленный таким образом «адам», то есть в данном случае обыкновенная цветность зари «от края неба до края неба», является привычным явлением во время утреннего и вечернего зарева на небосклоне. А вот то, что автор «цветность» зари называет «человеческим духом», уже есть пример теологической трансформации обыкновенной аллегории в категорию эзотерической и/или метафизической мистики, и далее - в символ.

Как и Флоренский, с его религиозной философией, который небесную цветность представляет Софией, мудростью мира: «Цвет, цветность – метафизическая пыль, именуемая Софией; первая живая тварь». На самом деле эти художественные представления можно рассматривать в качестве символических изображений аллегорического отражения действительности. Не зря ведь считается, что символ есть первый знак аллегории и в то же время - есть язык иносказания.

Я уже писал о «перцепции» и «апперцепции» в своей работе “Homo-ideal”. О том, что термин «перцепция» у психологов означает непосредственное и бессознательное отражение объективной действительности органами чувств, в то время как «апперцепция» есть осознанное восприятие какого-либо впечатления, ощущения, происходящих в этой же объективной действительности. В первом случае, буквально, «что вижу, то и пою» (описываю или рисую с натуры); во втором же пытаюсь понять смысл увиденного, прочувствовать его через осознанное представление художественного образа и предыдущего опыта. Если сказать иначе: обыватель или даже ученый видит в явлении эмпирию, то есть – явление как данность, а поэт или теолог – эмпирею как нечто «небесное» (поднебесное), пытаясь понять и прописать, что за «божественное чудо» таится за тем или иным небесным знамением.

Вот и в рассматриваемом случае обыватель наблюдает «от края неба и до края неба» живую игру цвета утренней или вечерней зари, ощущая перцепцию явления, а поэт или теолог видит в этой игре не просто «нечто», а видит «величие человеческого духа, объемлющего весь мир». Иначе, осуществляет своеобразную … апперцепцию некоего образа, в данном случае – «образа Божьего духа», воплощенного в «образе Адама – первом человеке как архетипе человека».

Рис 1

а) И был вечер, и было утро - день первый (перцепция)

б) Адам был создан “от края неба до края неба” — столь он был огромен (апперцепция)

И Щедровицкий, «раскапывая» древние толкования Писания, показывает, что вот эта божественная манифестация живой игры цвета - «от края неба и до края неба» и есть то, что представляет собой естественный образ первого человека (Адама) - в качестве архетипа человека. И что этот образ еще не есть материя как таковая, а есть пока что лишь феноменально-ноуменальное «величие человеческого духа, объемлющего весь мир»! Наконец, что этот образ Человека в образе «человеческого Духа» уже стал главным результатом первого дня творения мира!

Однако на самом-то деле меня не отпускает сознание того, что эти цветность, цвет есть естественный результат взаимодействия Света (Дня) и Тьмы (Ночи), как этому учат Гёте и Гегель, а за ними и Флоренский с Лосевым.

Здравый смысл подсказывает, что теперь эту информацию надо соотнести с действительностью, то есть теперь мы должны поискать наличие цвета, цветности уже не в Адаме, а в его «образе и подобии», то есть в … самом себе, в структуре самого себя, ибо как же можно верить тому, в чем невозможно убедиться. Например, не пытаясь убедиться в том, что и современный человек является столь же «цветным», как и его архетип и предок – Адам.

Чтобы в этом убедиться, надо провести «мысленный эксперимент», для чего достаточно мысленно «снять» с себя - как и с «перстного» Адама - кожу, в которую его «одели» боги после Шести Дней творения и после «грехопадения»…

Как повествует Щедровицкий:

Первоначальный Адам, прообраз всех вещей, впоследствии был назван мистиками «Адам Кадмон» - «древний Адам». Адам Кадмон воплощает в себе благие свойства Божьи: мудрость, ведение, красоту, силу и другие. Именно дух человека создан по образу и подобию Бога.

«Второй» же Адам стал называться «Адам Афар», что означает «Адам перстный», «Адам из праха». В отличие от «первого», в нем присутствуют два начала: «дыхание жизни» — ‹нишмат хайим› и «прах земной», т.е. вещественность. Слово ‹нешама›, «дыхание», восходит к корню ‹нашам› — «веять», «дуть», «выдыхать», «наделять дыханием». «Нешама» — это «веющий», наделяющий силой, создающий жизнь дух. А словами «душа живая» переведено древнееврейское ‹нефеш хайа› — буквально «вдыхание живое». Слово «жизнь» в обороте ‹нишмат хайим› имеет форму двойственного числа, и весь оборот можно перевести как «дыхание [двух] жизней», что указывает прикровенно на вечную жизнь, коей наделена «нешама» — высшая душа, или разумный дух человека. Ей предстоит не только земная жизнь, но и будущая, духовная. <…> Итак, душа человека, как она описана в данном и других местах Библии, состоит из трех основных уровней… В некоторых местах Писания сказано, что душа живого существа находится в его крови (Лев. 17, 11–14; Втор. 12, 23). Это относится к животной душе «нефеш» — началу, оживляющему тело через кровь. Следующий уровень, «руах», — духовная сущность, связывающая высший дух человека с животной душой; наконец, «нешама» — сам высший дух, берущий исток в сущности Божества, подобно тому, как дыхание человека исходит из «глубины» его существа. Поэтому и сказано, что Бог «вдунул» в человека дух «нешама», и после этого человек стал душой «нефеш». Весь стих Быт. 2, 7 описывает, следовательно, воздействие духа на подчиненные ему сферы и уровни человеческого существа, необходимое для проявления личности на земном, вещественном уровне.

«Нешама» — «дыхание», или «вдохновение» — способна к ритмическому движению, обновлению, обладает высшим самосознанием, наделена вечным существованием. А то, что она изошла «из глубин» Создателя, говорит о той «искре», о том Божественном начале, которое и стало основой, ядром, сущностью человека: образно говоря, «выдохнул» из Себя Господь то, что составило высшую, бессмертную основу человеческой личности (с. 57-58).

Автором описан очень сложный процесс превращения цвета – как духа божьего – в архетип человека, согласуемый с толкованиями мудрецов древности, составителей Писания. К тому же - с «расчленением» этого «архетипа человека» на два начала: - мужское и женское. Потому к написанию Священного Писания и был привлечен «божественный язык символа», чтобы изложение было максимально ... мудрым.

Щедровицкий пишет, что у каббалистов есть книга «Зогар», само название которой свидетельствует о том сакральном значении, которое придавалось Цвету:

В ином ракурсе рассматривают данную проблему толкователи мистического смысла Библии — каббалисты. Слово ‹Каббала› означает «полученное» от духовных наставников учение. Особенно знаменита каббалистическая книга «Зогар» — «Заря», или «Сияние». По преданию, ее текст восходит ко II в. н. э. Согласно учению Каббалы, все души были некогда соединены в Адаме: он и понимается как прообраз человечества, совокупность всех человеческих душ. Падение Адама каббалисты уподобляют выпадению из рук Творца зеркала, в котором отражался Лик Божий, почему Адам и называется «созданным по образу и подобию» Творца. Зеркало раскололось на множество осколков — на отдельные души людей. И лишь Мессии предстоит в будущем заново собрать, соединить все эти осколки, чтобы в зеркале снова отразился Лик Божий.

Изложенное воззрение Каббалы помогает нам лучше понять и рассуждение апостола Павла о «двух Адамах» — «перстном» и «небесном», причем под вторым подразумевается Мессия — Иисус Христос (I Кор. 15, 44–49). (с. 76)

Как можно понять, «небесный» Адам это и есть то, что занимает пространство «с края неба и до края неба» - в минуты, когда на место Дня заступает Ночь («И был вечер…), или когда на место Ночи заступает День (…и было утро»). То есть начинается «живая игра цвета» (Гёте и Гегель, Флоренский и Лосев).

А вот «перстный» Адам – это цветность сотворенного мира, воплощенная в Адама и Еву и облаченная в «кожу», отделяющую их плотские (насквозь красные от … красного цвета крови) тела от всего остального: интеллектуального (от ноосферы), плотского (от биосферы) и духовного (от социосферы) мира.

Этот момент Щедровицкий выделяет и комментирует следующим образом:

И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их. (Быт. 3, 20–21)

Конечно, если бы имелись в виду обычные одежды, то Адам мог бы сшить их себе сам. Но все мы до сих пор ходим в «одеждах кожаных», сделанных Создателем, ибо облачены во плоть. Такое «плотное» телесное естество получил Адам только после грехопадения, когда он из духовного мира — Едема — был изгнан в мир вещественный; или, говоря иначе, часть мира, в котором находился Адам до грехопадения, «пала» и «уплотнилась» вместе с ним:

И сказал Господь Бог: вот Адам стал как один из Нас, зная добро и зло… (Быт. 3, 22)

С такими словами обратился Творец к ангелам, поскольку они тоже имеют образ Божий.

…И теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно. (Быт. 3, 22)

Падший дух, познавший зло и приверженный злу, не должен оставаться в раю, в высшем духовном мире, дабы не осквернить других и не увековечить зло. Зло не должно жить вечно; зло по сути своей временно, оно есть ущерб, недостаток, оно прекращается при восполнении, исчезает в гармонии. И те любовь, преданность, кротость, единение с Богом, которые утерял Адам в раю, он должен восстановить в себе за время своей земной жизни. Адам не будет впущен снова в Едем, пока к нему относятся предостерегающие слова о том, что вкусивший зло не должен жить вечно. (с. 73-74)

То есть и Щедровицкий как бы соглашается, что вместе с «перстным Адамом» мы все есть «вкусившие зло» и потому «не должны жить вечно».

Но ведь в Писании сказано о «дереве жизни» нечто иное, именно то, что вкусившие от него, могут «жить вечно»! Кто бы сказал, кому прописан такой рецепт? Если не нам – потомкам Адама! - то кому же ещё? И что мы должны сделать, наконец, чтобы «прекратить восполнение зла» и «установить гармонию», - к чему собственно и призывает Щедровицкий. Но как же быть с Деревом Жизни? Это что - случайное слово?

Итак, по мнению исследователя, «Адам небесный» как архетип человека есть Дух небесный, являющийся нам «от края неба и до края неба», а «Адам перстный» есть тот же дух. Но облаченный в кожаные одежды и потому «падший», земной, т.е. опущенный на землю. Поэтому можно продолжить, что «перстным» является и каждый из нас, грешных землян, вечно мечтающих о райской жизни на земле и о …бессмертии.

И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни. (Быт. 3, 24)

Что же такое «пламенный меч обращающийся»? Согласно некоторым толкователям, это ад, ибо он наказывает грех, подобно мечу, и полон неугасимого огня (Марк. 9, 43–44). Другое объяснение такое: «пламенный обращающийся меч» — это солнце, которое мы видим как бы обращающимся вокруг земли, и, следовательно, мы находимся под этим мечом, ибо здесь, на земле, карается грех, совершенный человеком в мире духовном. Светом видимым заслонен, утаен от нас свет невидимый; пока наши чувства открыты в мир видимый, духовный мир от них сокрыт. Когда же внутренние зрение и слух, сердца и души пророков открываются в мир невидимый, то для них исчезает на время земной мир. Потому этот «пламенный меч обращающийся» и охраняет, закрывает путь к дереву жизни» (с. 74)

Стало быть, случился разрыв. Между небесным и перстным, между духом и телом. Здесь мы видим достаточно сложную контаминацию смыслов «свет видимый» и «свет невидимый», когда «Светом видимым заслонен, утаен от нас свет невидимый; пока наши чувства открыты в мир видимый, духовный мир от них сокрыт». Остается признать, что за этой контаминацией как-то незаметно исчез смысл Дерева Жизни. Потому что далее Щедровицкий акцентирует мысль на теме смертности:

В данной связи возникает очень важный вопрос: почему же мы, отдаленные потомки Адама, подлежим смерти, облачены в «одежды кожаные» — земные тела, т.е. разделяем с ним ответственность за его грех?

Ведь в Библии сказано, что дети не должны быть наказываемы за грехи отцов. Например, в Книге Второзакония сказано так:

Отцы не должны быть наказываемы смертью за детей, и дети не должны быть наказываемы смертью за отцов; каждый должен быть наказываем смертью за свое преступление. (Втор. 24, 16)

А в Книге Чисел о Моисее и Аароне говорится так:

Они же пали на лица свои и сказали: Боже, Боже духов всякой плоти! Один человек согрешил, и Ты гневаешься на все общество? (Числ. 16, 22)

…Там же, где Адам изменил Богу, т.е. в Едемском саду, изменили Творцу и те души, которым за это суждено рождаться на земле в телах потомков Адама. Все мы, таким образом, являемся, как и Адам, падшими духами, которые для исправления посылаются в этот мир и рождаются в теле. Таким образом, каждого из людей постигает наказание за его собственный грех, подобный греху Адама. Первородный грех Адама представляет собой как бы архетип греха, совершенного каждым из нас. (с.75)

Итак: мы имеем «первородный грех Адама», за который «дети не должны быть наказываемы смертью за отцов», но «каждый должен отвечать смертью за собственные преступления». Однако, как только что мы прочитали: «Первородный грех Адама представляет собой как бы архетип греха, совершенного каждым из нас». Мы все грешны и потому смертны! Но отчего же бессмертна сама тема бессмертия?

Как пишет Щедровицкий:

В Книге Иова мы читаем:

Но дух в человеке и дыхание Вседержителя дают ему разумение. (Иов. 32, 8)

Буквальный перевод такой: «Но “руах” находится в человеках [«в человеке» — в собирательном смысле], а “нешама” Шаддая [напомним, что это имя означает «Всемогущий»] вразумляет их». Следовательно, в той Божественной частице, которая и образует сущность нашей личности, заключен разум, сама возможность мыслить. А слова Книги Притчей о «духе [“нешама”] человека, испытывающем все глубины сердца», указывают на самопознание и говорят о том самом «третьем невидимом», который следит за всеми движениями души и тела как бы со стороны и выносит свой приговор, осуждая или оправдывая нас. (с.59)

В этой цитате я особо выделил цветом её важнейшую часть. Здесь мне захотелось перейти от наивного прочтения к позитивно-философскому, и уточнить смысл фразы. А именно, что вот эта самая «Божественная частица, образующая сущность нашей личности», образует на самом-то деле не просто сущность нашей личности, а именно - её интеллектуальную сущность, традиционно представляемую как разум. Разве не удивительно, что до сих пор в комментариях исследователя слово разум при прочтении им «Адама небесного» и «Адама перстного» даже не упоминалось. Закавыка, однако, в том, что у философов с древнейших времен, как и у теологов, душа и разум – одно и то же. Поэтому употребление термина «интеллект» в качестве третьего начала «Адама разумного» считаю принципиально необходимым делом, чтобы расставить все точки над “i”.

Столь же принципиально важным полагаю за словом Адам видеть «еврейское “адам”, означающее “красный”», т.е. Цвет. Не оттого ли, когда мы видим в небе вечернюю и утреннюю зарю или радугу после грозы, мы облекаем эти зрелища в форму сначала образа Адама – архетип человека (перцепция), а затем и в форму опять же подобия этого человека-Адама - Творца (апперцепция). Ведь любому здравомыслящему должно быть ясно, что прежде того, что уже есть, всегда уже было нечто. Был Адам, значит, был и его Творец. Но был ли Адам – Первый Человек? Все летописи седой древности свидетельствуют, что был. Следовательно, был и его Творец.

Здесь возникает вопрос, а можно ли согласиться с утверждением, что Адам наличествует и сегодня? Ответ может быть скорее утвердительным, нежели отрицательным, поскольку само присутствие человечества рождает вечный образ и вечное подобие Адама. И пока не прекратится череда: «И был вечер, и было утро…», - эти «Два Адама»: образ (Адам небесный) и подобие (Адам перстный) – и проявившийся с ним третий – Адам интеллектуальный, вечно будут напоминать человеку и о Творце, Который всегда был, всегда есть и всегда будет…

Теперь осталось из этих «Трех Адамов» выделить факт интеллектуального предчувствия «человека интеллектуального», что возможно исключительно лишь через искусство. Вспомним рассуждения Шеллинга:

…Общепризнанной объективностью интеллектуального созерцания, исключающей возможность всякого сомнения, является искусство. Ибо эстетическое созерцание и есть ставшее объективным интеллектуальное созерцание ⁴². Только произведение искусства отражает для меня то, что ничем иным не отражается, то абсолютно тождественное, которое даже в Я уже разделено; то, что философ разделяет уже в первом акте сознания, что недоступно никакому созерцанию, чудодейственной силой искусства отражено в продуктах художественного творчества. (Т.1, с. 482)

Произведения искусства, согласно Шеллингу, и есть та чудодейственная сила, которая лежит в основе интеллектуального созерцания человека (у Щедровицкого «то самое “третье невидимое”, которое следит за всеми движениями души и тела как бы со стороны и выносит свой приговор, осуждая или оправдывая нас»). Можно сделать вывод-предположение: коль есть в сознании человека способность к «интеллектуальному созерцанию», значит, есть в нем и способность к искусству, а стало быть, существует и зависимость от «чудодейственной силы искусства».

Но не делает ли такое предположение возможным совершить и второй шаг: признать само Священное Писание – Библию как таковую - действительной формой неподражаемого искусства мышления и литературы, созерцания и философии, теологии и символизма, наконец, как факт действительного интеллектуального созерцания человека как образа и подобия божьего.

И из этого факта интеллектуального созерцания Человека как образа и подобия божьего делать выводы в новых попытках исследования человека как проблемы самопознания – с привлечением цвета и цветологики. Не зря ведь рассуждал Платон, что «Тот, кто попытался бы как можно правдоподобнее объяснить цвета, тот доказал бы на деле, что не разумеет различия между человеческой и божественной природой». Так и Дмитрий Щедровицкий, комментируя Ветхий Завет, вывел нас на «небесный» образ Адама: во-первых, как на цвет зари «”от края неба до края неба” — столь он был огромен» (в Каббале, «Зогар», или Заря, Сияние, у Александрова Н.Н. – «стихия огня»). И, во-вторых, как на «перстное» подобие, облаченное в кожу современного человека. Преследуя при этом цель, как было сказано: «побуждать читателя к самостоятельному исследованию Библии. И если эта книга хотя бы отчасти будет способствовать тому, … мы сочтем свою задачу выполненной…»

Завершая статью, вспомнил Канта с его «двумя вещами», поражавшими воображение: звездным небом над головой и нравственным законом в голове. Меня, кроме этих кантовских императивов поражают еще две вещи. Во-первых, почему наука не видит «цвета радуги» как первоосновы в конституции человека, и, во-вторых, почему наука не хочет разобраться в том, как женскому организму удается из «семени любви» воссоздавать всё новый «образ и подобие Адама», используя для этого каждую хромосому (цветотело) человеческого организма. Не пришло ли время вплотную заняться исследованиями и выяснить, какие совершенные «нанотехнологии» заложены Всевышним в организме «жены Адама»? Это ли не поприще для исследований темы всеми отраслями естествознания: химии, физики, биологии, наконец, математики!? Хотя бы для того, чтобы превратить абстрактную науку «обо всём» в конкретную подлинно философскую науку о человеке.

Однако еще одно место, во «Введении в Ветхий Завет» Дмитрия Щедровицкого, удивившее меня. Например, вот этот случай с комментарием из Лекции 5: «Сим, Хам и Иафет»:

И сказал Бог: вот знамение завета, который Я поставляю между Мною и между вами, и между всякою душою живою, которая с вами, в роды навсегда… (Быт. 9, 12)

«Знамением завета» объявляется радуга — видимо, после потопа атмосфера Земли изменилась: исчезла «скорлупа» — та оболочка, о которой мы говорили, описывая Второй День творения. Теперь после дождя стала появляться радуга, которая, соединяя, подобно мосту, края земли друг с другом и землю с небом, символизирует единение всех людей — сынов Ноя, а также и завет Бога с людьми. Кроме того, радуга содержит в себе семь цветов, пробуждая в людях напоминание о заповедях сынам Ноевым…

И будет радуга в облаке, и Я увижу ее, и вспомню завет вечный между Богом и между всякою душою живою во всякой плоти, которая на земле. (Быт. 9, 16)

Бог, заключая «вечный завет» между Собою и между «всякою душою», свидетельствует этим о том, что все «души живые» бессмертны. Ибо обе стороны, заключая вечный завет, должны тем самым существовать и присутствовать всегда…

Как видим, рассуждая уже о теме «Ной с сыновьями», автор как бы «забыл» про тему Адама, нивелируя тем самым и тему «Отца и Сына», тему наследования в род мистического «Духа Божьего», иначе, физического цвета, т.е – зари «от края неба и до края неба». Разве радуга – знамение вечного завета - не есть знамение того же Духа человеческого в Адаме «небесном», Адаме «перстном» и Адаме интеллектуальном? Разве радуга не есть вечный завет между «душою живою» и «высшею душою», символом которого в Библии является образ ... «Адама»?

Наконец, неужели Дмитрий Владимирович не видит, что в нем самом буквально всё – до последней живой клетки – есть цвет и ничего кроме цвета, а всё остальное, «что есть», относится к периферии, состоящей из … плоти, души и разума, смысл которых наука и пытается разгадать – причем каждая в отдельности?

Этими вопросами «ни к кому» и хочу закончить брожение своей «мысли вслух», начавшееся с прочтением совершенно блистательных откровений о «Двух Адамах» Дмитрия Щедровицкого, который и сам-то предстает для меня теперь в образе «Адама интеллектуального»…

Да, глубоко был прав Франсуа де Ларошфуко, когда провозглашал свое резюме: «Все любят разгадывать других, но никто не любит быть разгаданным». Но это вовсе не означает, что поиски остановились. Тайну человека хотят разгадать особенно те, кто ищет истину, следуя за Достоевским, провозгласившем однажды свое крылатое: «…ибо хочу быть человеком»!

21.03.2010.